Глядя на телезвезд, легко поверить, что они живут в каком-то ином мире – полном приятных вещей, лишенном повседневных проблем. Но такое особое положение способно вызвать… особо сильную форму зависимости. Взгляд по ту сторону экрана и свидетельства от первого лица.
К их лицам прикованы миллионы взглядов, их имена знает вся страна. Стоит человеку появиться на телеэкране, он сразу становится объектом повышенного интереса. Мы хотим знать о нем все до подробностей: с кем и где он живет, на какой машине ездит и какую одежду носит. Возможно, это происходит потому, что мы очень хотим оказаться на его месте? Или потому, что нам нужны образцы для подражания? Так или иначе, мы нуждаемся в этих людях. Но и они нуждаются в нашем интересе и… попадают в зависимость от своей популярности.
«Они неизменно оказываются в этой ловушке. Все – практически с самой первой съемки», – утверждает 37-летний Михаил (имена, по просьбе наших собеседников, изменены). Последние девять лет он работает помощником режиссера информационных программ на одном из телеканалов. Михаил не раз видел, как телеведущие постепенно утрачивали журналистскую увлеченность, начиная любоваться собой, наслаждаться своей известностью, а по сути попадали от нее в зависимость. «Первое время человек волнуется, переживает, заучивает текст, интересуется впечатлением окружающих о том, как он провел эфир, – рассказывает Михаил. – Но постепенно он чувствует себя все более уверенно. В какой-то момент меняется не только его отношение к профессии, но и стиль поведения: появляется надменность во взгляде, в речи – менторские нотки».
«Публичность меняет образ жизни любого человека, – считает психотерапевт Маргарита Жамкочьян. – В один момент он оказывается под взглядами миллионов зрителей, в том числе и критическими. Живет в ситуации постоянного стресса: его внутренний мир и личная жизнь становятся доступными другим людям». Но одновременно с этим возникает и ощущение власти, ведь ведущий постоянно присутствует в нашем доме, определяет, из-за чего нам переживать, а над чем смеяться. «Это искажает представление о собственной значимости, – продолжает Маргарита Жамкочьян. – Человек кажется себе влиятельным, признанным. И он бессознательно начинает отождествлять себя с этой властью. На вопрос, кого же любят зрители на самом деле – меня или мой экранный образ, он скорее ответит: меня». Многие не выдерживают такого эмоционального груза.
Восторг перед зеркалом
«В какой-то момент большинство ведущих словно теряют способность критически себя оценивать, – соглашается 41-летняя Жанна, почти 14 лет она работает визажистом на телевидении. – Возможно, им действительно трудно устоять перед таким искушением, ведь они все время видят… самих себя. И не только на экране телевизора». Человек не может вбежать с улицы и сразу записывать передачу. Прежде чем начнется съемка, над его внешностью работает целый штат сотрудников: стилист, парикмахер, визажист. «Укладка волос, маникюр, макияж, подбор костюма иногда занимают несколько часов, – продолжает Жанна. – Все крутятся вокруг них, обхаживают, а они постоянно видят себя в зеркале».
В студии приходит черед оператора, звукорежиссера, которые ищут лучшие ракурс и звук. Время от времени к ведущему подбегают подправить макияж, припудрить лоб, убрать выбившуюся из прически прядь… А после съемки работа продолжается: нередко ведущие участвуют в процессе монтажа передачи. Одним словом, на всех без исключения этапах работы телезвезда постоянно на себя смотрит. «Бывает, по прошествии нескольких лет человек словно влюбляется в свое отражение и замечает лишь прыщик на своем носу или цвет своего галстука», – говорит Жанна.
Особенность работы ведущего в том, что он находится в центре внимания многих людей, которые обязаны сделать из него «телевизионную картинку». Именно поэтому ему создают королевские условия. В некоторых случаях он действительно начинает вести себя как король: может утратить контакт с реальностью, считая, что и в обыденной жизни все окружающие должны исполнять его прихоти. «Происходит это не оттого, что человек вдруг становится хуже, чем был, – говорит психоаналитик Марина Арутюнян. – Изменения в его ощущениях и в поведении возникают под влиянием нового, более высокого социального статуса. Именно он дает ни с чем не сравнимое чувство собственного всемогущества. Однако нельзя сказать, что такие изменения происходят только с телезвездами. Им могут быть подвержены люди любых профессий – многие из нас нередко так же страстно упиваются своей властью. Реакция на изменившиеся обстоятельства зависит прежде всего от особенностей характера. Так что телевидение само по себе не приводит к «звездной болезни», оно лишь ставит человека в ситуацию, позволяющую проявиться качествам, которые раньше у него уже были».
Андрей Добров: «Как и большинство телеведущих, я не избежал звездной болезни»
Первый раз, когда я увидел себя на экране в программе «Скандалы недели», пришел в ужас. Нас с моим напарником Сергеем Соколовым называли «деревянными человечками»: было очень сложно чувствовать себя в кадре органично из-за большого количества ограничений, ведь там лишь можно шевелить кистями рук и менять выражение лица. А это очень скудный набор для общения. Как и большинство телеведущих, я не избежал звездной болезни. Отрезвила меня потеря эфира. Ощущение было жуткое – год отходил. Но и сегодня с тревогой ощущаю, что заболевание еще не прошло. Я пытаюсь с собой бороться, например езжу в автобусе и метро. В транспорте узнают мало, в парках и на улице тяжелее – гулять невозможно. Когда у меня просят автографы, я испытываю неловкость и благодарность к людям, которые хотят выразить свою признательность. Есть у славы и другие положительные моменты. Например, с местными властями легче налаживать отношения. Я время от времени смотрю, что пишут обо мне в Интернете. Бывают злобные высказывания, например по поводу того, что я не худой. Ну не объяснишь же всем, что у меня проблемы с обменом веществ, да и вообще стройным не будешь, если с утра до вечера сидишь на работе. И что в душе я худой брюнет с тонкими усиками… Но думаю, что, если вновь придется уйти, я буду долго переживать, потому что этот образ жизни очень затягивает».
Андрей Добров окончил факультет журналистики МГУ. В 1995 году стал ведущим программы «Скандалы недели» телекомпании «ВИД». После перерыва вернулся в эфир ведущим передачи «Дольче вита» на Третьем канале. С 2001 года является бессменным лицом программы «Главная тема» (понедельник–четверг в 19.30).
Эфирные создания
«И все же влияния специфики работы на телевидении нельзя недооценивать», – уточняет Маргарита Жамкочьян. Что же это за условия, которые меняют поведение и характер звезд? Прежде всего, это ощущение колоссальной ответственности и постоянное переживание стресса. «В прямом эфире иногда бывает страшно, – признается Андрей Добров, ведущий аналитической программы «Главная тема» на Третьем канале. – Как-то во время прямого эфира редактор предупредил меня в наушник: «Мы не успели смонтировать сюжет, у тебя будет «дыра» в семь минут». И я с ужасом понял, что должен буду что-то говорить в кадре, чтобы это время заполнить. Это было тяжелое испытание».
У ведущих ток-шоу, тематических программ своя специфика работы: длительная подготовка к эфиру, заучивание текстов, предварительные репетиции и запись, как правило, сразу нескольких передач (при этом кроме эмоционального напряжения приходится выдерживать и высокую температуру в студии – она освещается мощными софитами). Справиться с таким ритмом и нагрузкой и выглядеть в эфире спокойно и уверенно совсем непросто. Именно поэтому телеведущему стараются создать максимально комфортные условия до и во время съемок, оградить от ежедневных бытовых проблем. В съемочной команде есть специальные люди, которые обязаны обеспечить его всем, что ему может понадобиться. «Если ему перед записью передачи вдруг захочется не просто выпить кофе, а съесть суши или какой-нибудь экзотический фрукт, их привезут в студию, – рассказывает Михаил. – Ассистент режиссера удовлетворяет все его капризы. И это приятно, к этому быстро привыкаешь».
Зависимость от телеэфира также связана с социальными и материальными привилегиями. Чем больше «раскручено» лицо ведущего, тем больше у него возможностей получать доходы из внешних источников, например за ведение концерта или корпоративной вечеринки. За такую «подработку» звездам платят от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч долларов. Кроме того, популярность освобождает их от многих бытовых проблем: им проще попасть на прием к врачу, им быстрее выдают загранпаспорт или визу, им легче устроить ребенка в школу или детский сад… Многие люди с удовольствием оказывают услуги «известному человеку». «В такой момент очень важно фиксировать свои реакции и чувства, пытаясь осознать новые ощущения, пусть даже и негативные, – говорит Маргарита Жамкочьян. – Такая внутренняя работа позволяет «отделить» себя от своего образа и дает возможность не попасть в зависимость от публичности. Новые переживания становятся частью новой идентичности. Тогда человек перестает зависеть от своего статуса, тот теряет над ним свою власть».
Екатерина Андреева: «В моей жизни ничего не изменилось, когда я стала «лицом из телевизора»
Во время моего первого прямого эфира у меня было ощущение, что пульс колотится где-то на уровне горла и что все его слышат. Но зрители, конечно, этого не заметили. Я знаю, однажды был проведен опыт: специалисты замерили физиологические параметры у бригады, работающей в прямом эфире. Выяснилось, что перегрузки, которые испытывают ведущие, сродни перегрузкам космонавтов на старте. Хотя лично я таких «перегрузок» не ощущаю: мне помогают с ними справляться занятия специальными техниками – тайчи, йогой и дыхательной гимнастикой. Я очень выдержанный человек, если у меня возникают какие-то эмоции, я умею их скрывать. В моей жизни ничего не изменилось после того, как я стала «лицом из телевизора». Мне безразлично, узнали меня или нет, что обо мне подумали. Угодить всем невозможно. Важно исполнять работу, а не зацикливаться на популярности, которая ее сопровождает. Я журналист и интересуюсь другими вещами: правильно ли я восприняла информацию, сумела ли ее донести, удалось ли мне поддержать людей, когда происходит трагедия. А то, как я выгляжу или кто у меня попросит автограф, для меня значения не имеет. Утверждение о том, что прямой эфир – наркотик, по моему мнению, не соответствует истине. Я знаю многих людей, у которых после ухода не было ломки, как у наркоманов. Если однажды мои эфиры закончатся, я не стану переживать и буду строить жизнь, исходя из этого изменения. Нет смысла входить в одну и ту же воду дважды».
Екатерина Андреева по образованию историк и юрист. Окончила Институт повышения квалификации для работников радио и телевидения, где училась у Игоря Кириллова. Работала в программе «Доброе утро», вела блок экономических новостей на канале «Россия». Последние девять лет Екатерина Андреева – ведущая программы «Время» на Первом канале (понедельник-суббота в 21.00).
Ведущими не рождаются
Когда телеведущий становится узнаваемым и популярным, окружающие нередко замечают изменения в его интонациях, взгляде, стиле общения. Но он сам вполне может не отдавать себе отчета в том, что его поведение стало иным. Больше того, многие звезды уверяют, что остались такими же, как прежде. «Когда перемены в жизни слишком велики, нам необходимо ощущать, что что-то осталось неизменным в нашей жизни: мы чувствуем потребность в сохранении стабильности собственного «я», своей глубинной сущности, – объясняет Маргарита Жамкочьян. – Утверждая, что в нашем поведении или стиле общения с окружающими ничего не меняется, мы спонтанно пытаемся поддержать представление о себе, которое у нас давно сложилось. В противном случае нам придется подвергнуть сомнению основы своей личности, а к этому мы не готовы». Кроме того, в российской культуре есть расхожие мифы о том, что «успех развращает», «слава (как и деньги) калечит душу». «Эти культурные послания порождают в нас бессознательный конфликт: мы стремимся к успеху и испытываем чувство вины или стыда, когда его достигаем, – продолжает Маргарита Жамкочьян. – Этот конфликт заставляет нас бессознательно защищаться и отказываться признавать произошедшие с нами перемены».
Петр Толстой: «Я стараюсь оценивать себя адекватно и с долей иронии»
Я никогда не мечтал быть телеведущим – это произошло случайно, и у меня не было условий, чтобы заболеть звездной болезнью. Но я хорошо понимаю, что происходит с человеком, когда ему начинают твердить: «Ты кумир, ты звезда, ты и только ты!» Когда слышишь что-то избыточно приятное, появляется большое искушение вообразить, что ты на самом деле звезда. Но я стараюсь оценивать себя адекватно, поэтому на слова: «Вы, Петр Олегович, мудрейший из мудрейших» – реагирую иронично. Некоторые ведущие говорят, что чувствуют себя в эфире абсолютно спокойно. Я в это не верю и сам во время передач ощущаю большой груз ответственности, ведь за камерой многомиллионная аудитория. Когда я только начинал работать, волнение было гигантское, но постепенно я освоился и стал чувствовать себя свободнее. В этой свободе, наверное, и заключается профессионализм. Прямой эфир – адреналин, без которого многие из нас уже жить не могут. Поэтому, когда человек уходит из него, это удар по нервной системе. Но сейчас, если мне скажут, что с завтрашнего дня эфиров не будет, я не пожалею ни на секунду, уйду не задумываясь, и для меня это не станет концом биографии. У меня масса занятий, не связанных с ведением передачи «Воскресное «Время», например обязанности главного редактора Третьего канала. У меня много увлечений, друзей. Но это я сейчас так рассуждаю: вполне возможно, если действительно придется уйти из эфира, я буду, как и многие другие, переживать».
Петр Толстой окончил факультет журналистики МГУ и Высшую школу подготовки журналистских кадров в Париже. Работал в российском корпункте французской газеты Le Monde и московском бюро France Presse. В 1996 году стал продюсером передачи «Скандалы недели» телекомпании «ВИД», параллельно вел ежедневную информационную программу на канале ТВ-6. В 2002 году стал ведущим еженедельной итоговой программы «Выводы» Третьего канала. С 2005 года – ведущий передачи «Воскресное «Время» на Первом канале (в 21.00).
Испытание тишиной
«Телевидение не то искусство, что остается на века. Если человека не показывать полгода, его никто и не вспомнит», – уверен Петр Толстой, ведущий информационно-аналитической программы «Воскресное «Время» на Первом канале. Многие телезвезды, которые оставались без эфира, признавались, что в тот момент лишались чувства интенсивности жизни, теряли эмоции… Они оказывались наедине с собой, когда на улице их больше никто не узнавал. Описывая свои ощущения, многие из них говорили об опустошенности, подавленности, депрессии. «В подобной ситуации человек нередко может испытывать чувство, что его больше не существует, из-за того что он теряет ощущение власти над людьми, утрачивает возможность отражаться в миллионе зеркал в качестве признанной, необыкновенной фигуры, – объясняет Марина Арутюнян. – Но кроме этого, он остается без любимой работы, в которой мог проявить свои способности, реализовывать себя как профессионал».
Далеко не каждому из нас может выпадать шанс стать телезвездой. Но любой из нас может потерять любимую работу, лишиться статуса, который дает нам ощущение уверенности в себе. Что же делать в такой ситуации? «Когда уже невозможно вернуться к той точке, где ты чувствовал себя хорошо, – говорит Марина Арутюнян, – необходимо пересматривать систему собственного «я» и пытаться понять, почему ты можешь существовать лишь в условиях, которые у тебя отняли. Эта внутренняя работа, конечно, непроста и болезненна. Но рано или поздно нам придется строить свое «я» на каких-то новых основаниях».
Сергей Брилев: «Я не боюсь в какой-то момент перестать быть ведущим и остаться за кадром»
Знаменитым человеком я себя не ощущаю. Точнее, не испытываю никаких проблем с тем, что меня узнают. Самый типичный разговор такой: «Это вы?» – «Да, это я». В бытовом плане популярность иногда помогает, например избежать многочасового сидения в очереди. Я не понимаю людей, которые сравнивают прямой эфир с наркотиком. Для меня это большая ответственная работа, но чувства, близкого к оргазму, у меня не возникало ни разу. Конечно, анализ на адреналин после передачи я не сдавал, но уверен, что во мне бы не обнаружили повышения его уровня. И зависимости от прямого эфира, потребности в «новой дозе» у меня тоже нет. Я не схожу с ума от камер, направленных на меня, – даже в первые дни работы не испытывал волнения. Это просто работа, и если она ввергает тебя в состояние стресса, то грош тебе цена как профессионалу. Самое сложное в нашей профессии то, что, когда ты по собственной воле перестаешь быть публичным человеком, никто в это не верит. Все считают, что тебя убрали из эфира. Но я, например, не боюсь в какой-то момент без него остаться и оказаться за кадром. По-моему, на телевидении самая интересная работа – закадровая. Но думаю, если рано или поздно я сменю работу, мне придется года два объяснять, что это было мое собственное желание».
Сергей Брилев окончил МГИМО. Работал в «Комсомольской правде» и «Московских новостях». В 1995 году стал спецкором программы «Вести» в Лондоне. В сентябре 2001 года дебютировал в качестве ведущего «Вестей». Сегодня Сергей Брилев – ведущий воскресной итоговой программы «Вести недели» на телеканале «Россия» (в 20.00).